Луна на земле (или земля на луне): три дня под вулканом Толбачик

Однажды увидев лунные пейзажи под вулканом Толбачик, влюбляешься крепко и надолго. Не то чтобы это любовь даже, скорее такая степень охреневания от увиденного, что сгонять туда второй раз надо хотя бы с одной целью – проверить, не привиделось ли в прошлый раз. Второе впечатление через некоторое время снова не вызывает доверия. Потому что так не бывает: вокруг ничего земного, даже небо какое-то фиолетовое, под ногами странное ощущение хрупкого и хрусткого вулканического туфа, в воздухе ни с чем не сравнимый запах вулканической пыли и недалёких серных фумарол, фантастические пространства всего нескольких цветов – серого, серого, серого, и вдруг – тускло-жёлтого и ярко-красного. А вдали от базы ещё и тихо, особенно, когда набегает туча (всё-таки база Клешня стоит на 1300 м). На Плоский Толбачик в этот раз не полезла, хватило прошлого восхождения, зато хорошенько полазила по лаве 2012-2013 годов и лавовым пещеркам, щедро покормила местных комаров (комары на лаве – добро пожаловать на Камчатку) и посмотрела живую сопку Горшкова без туч. А, да: ещё покаталась в кабине «Урала».

Вид на ключевскую группу вулканов с трассы (да, это трасса!)

Как и всё в этом чудном крае, Толбачик пришёл неожиданно: Петя написал, что они с Русланом везут большую московскую группу с полным пансионом (трансфер, питание, палатки-спальники-снаряга, прогулки по лаве) на Клешню, и, мол, туристы могут захотеть подняться на Плоский Толбачик (3140 м), а ребятам влом. Не хочу ли я прогулять туристов, ежели они того возжелают? Я почесала распухшие после Горелого колени, вспомнила крутизну подъёма (не, главное – спуска!) на кратер, сверилась с количеством Диклофенака и всевозможных наколенников и – согласилась.

Петя - селфи-мастер

Одно «но»: надо добраться до Эссо к завтрашнему вечеру. Автобус отходит в 7 утра раз в сутки, билеты обычно раскупают на несколько дней вперёд, да и вообще не хочется трястись в этом мешке с людьми по наступившей жаре. Поэтому встала пораньше, села на первую маршрутку 104 до Елизово, изрядно раздражив утренних петропавловцев своим гигантским рюкзаком (палатку пришлось брать свою, 2,5 местную). От автостанции в Елизово добралась до поворота на Зеленовские Озерки на попутке, а оттуда минут через 15 застопила крузак с Кириллом и Машей. Типично камчатские весёлые ребята: времени – около 8 утра, они едут завтракать… в Сокоч. Это 90 км от города! Всекамчатски известное место со вкуснейшими пирожками, после которого дорога разветвляется: правый рукав уходит на север, к Усть-Камчатску, левый – на запад, в Большерецк, к берегу Охотского моря.

Плоский Толбачик показал личико

После завтрака, запасшись пирожком в дорогу, два часа сидела на обочине за Сокочем, пытаясь поймать машину. Напротив стоял одинокий домишко, откуда мне через полчаса ожидания вынесли детский стульчик, чтобы ножки стоянием не испортила. Здесь машин много, останавливаются через одну, но все не туда – кто в Большерецк, кто в Апачи, а мне в непопулярное место надоть. Через долгих два часа, едва не размазав меня по обочине, остановилась вахтовка. В кабине – водитель и гид, которые везут отдыхать на Толбачик компанию из 10 человек – дочку местной бизнесвуман с приятелями. В принципе, с ними можно сразу до Толбачика доехать, но я ещё не купила ни еды, ни воды, да и Петя вроде ждёт… Договорились, что они выкинут меня на повороте на Эссо.

Граница двух разных лав

На повороте я оказалась ближе к 6 вечера, проехав с ребятами 400 км. Адское придорожное комарьё заставляло плясать и выделывать фортеля, что, впрочем, не сильно помогало. Тут было совсем безлюдно: только я, гнус, лес вокруг и пыльная дорога. За час прошло три машины, две из них повернули на Эссо, водители нарочито долго мерили меня взглядами, но доверия я, видимо, не вызвала. Наконец, остановился дядька Александр с полным багажником рыбы – карася, не подумайте – и следующие 65 км мы, весело болтая, петляли по грунтовке до Эссо. Помогла ему выгрузить рыбу, поблагодарила и поскакала к Наталье Петровне, весело помахивая рюкзаком.

Конус Горшкова: тут земля дышит влажным вонючим теплом

Вечерняя гимнастика на грядках, безуспешно отбиваясь от гнуса, вечерняя предпоходная доза настойки, здоровый крепкий сон, и вот уже в 7 утра я стою на тротуаре в ожидании Руслана на «шишиге». На улице внезапно – минус. Самые тёплые вещи я оставила в Петропавловске, чёрт побери, забыла об особенностях местного климата в августе. Изморозь на траве, морозный воздух – камчатское лето в самом разгаре! Пока ждали неторопливую группу, я почти отморозила пальцы.

Туф и лавовый поток, перекрывший короткий путь на Толбачик

Основная группа садится в «шишигу», мы с Петей, запасом провизии, рюкзаками, палатками и прочей ерундой загружаемся в «Урал», который со скрипом и воем едва разгоняется до 50 км/ч, зато прёт, как танк. 80 км по грунтовке это немного напрягает, но дальше предстоит 5-6 часов, за которые будет пройдено всего 50 км от дороги до базы Клешня под Толбачиком. По такой дороге, о которой обычному человеку лучше ничего не знать. Никогда.

Туфовое поле

Но вот 40 км ада остаются позади, я потираю многострадальные колени, которые за последние несколько часов обросли синяками и ссадинами, машина выходит на относительно ровные 10 км по туфу. Дорога ровнейшая, пейзажи умопомрачительнейшие, идём около 30 км/ч, так как после леса начинается постоянный подъём. В прошлый раз на этом участке пути шёл дождь и стоял туман. Сейчас было видно, кажется, даже Жупановскую сопку, до которой отсюда день пути. Погода баловала.

Лавовое поле и дальние виды

В 2016 году мы приехали на Клешню волонтёрами в сентябре, за несколько дней до закрытия базы, когда пошёл снег. Тогда мне казалось, что туристов слишком много, они приезжали каждый день по 1-2 вахтовки и ставили свои лагеря вокруг столовой. Сейчас, два года спустя, тут выросло ещё три строения, туристы приезжали в среднем по 4-5 вахтовок в день, палаточный лагерь стал настолько огромным, что за ближайшим камушком не пописаешь – обязательно кто-то уже поставил тут палатку и запустил над головами туристов гадский дрон.

Лагерь под Клешнёй

Разбив лагерь (впервые в своей палатке-люкс буду спать одна – вот, что значит свобода!), подкрепились и отправились с желающими гулять к лавовому полю. Я провела туристов к полю и продемонстрировала, как не надо вести себя на лаве, навернувшись с высокого обломка прямо в полый лавовый пузырь и разодрав куртку, колени (здесь должен быть фейспалм), рубаху на локтях и пальчик до мяса. Да, лава очень и очень острая. А ещё хрупкая и ломается под ногами. Это всё, что я успела сказать своим подопечным перед тем, как дать мастер-класс хождения по лаве. Думаю, не просто так всё-таки группа отказалась от подъёма на кратер вулкана с самым осторожным и внимательным гидом на земле. Со мной, если я выражаюсь слишком туманно.

На самом деле нет. Группа оказалась не сильно подвижной. Пройдя метров 15 от края поля они заныли, что им страшно, и сели отламывать кусочки застывшей красоты и селфиться. Всей толпой. Влив их в группу чужих туристов, возвращавшихся на базу, я решила-таки догулять этот день, большую часть которого меня кидало в стороны и подбрасывало под потолок в кабине «Урала». В навигаторе были метки от знакомых гидов: с пещерами, горячими точками, где можно поджарить яйца (и не только куриные) и провалами. Завтра нам предстояло подняться на активный конус и сходить к началу подъёма на вулкан, поэтому времени на исследование лавового поля точно не будет.

Не скажу, что я обнаружила что-то сильно интересное. Провалы, ну хорошо. Пещерки с гулькин нос, ладно. Больше всего мне понравились границы зон, где по-разному остывала лава. Одни области были иссиня-чёрными, гладкими, где лава текла быстро и почти без препятствий. Другие коричневели и становились колючими – здесь лава натыкалась на преграды, остывала, на неё накатывались следующие слои, остывали, ломались, как застарелый шоколад. Дальше шла зона, где почему-то лава становилась более вязкой и, как паста из тюбика, выдавливалась изо всех щелей причудливыми косичками и морщинками. Границы зон чёткие и неожиданные, и если по чёрной лаве можно почти бежать, то по шоколадной двигаешься, как годовалый младенец в бассейне с разноцветными мячиками. Уже в сумерках примчалась в лагерь и завалилась спать.

Гора тёплой лавы, нетающий снег и туфовое поле

Следующий день весь ходили. Помеченные в прошлом году горячие точки остыли, зато после долгих ползаний каком кверху по лаве я обнаружила новые, где туристы зажгли заранее подготовленные палки и устроили привал.

Пещера - лопнувший лавовый пузырь

Рядом открылась лавовая пещера, прозванная Сахарной за кристаллический белый налёт на стенках. При спуске внутрь, как будто под лаву, сразу почувствовался мощный жар, который на нижнем этаже пещеры стал невыносимым настолько, что у меня не хватило выдержки даже достать фотоаппарат и осветить вспышкой черноту впереди (мой фонарь годится только в котелок светить перед ужином). Я пулей выскочила оттуда, сжав поджарившиеся руки.

На фоне потрескавшейся сопки Клешня

Погода, вначале такая солнечная, стала портиться. Когда мы поднялись на боковой конус Толбачика, я едва успела сфотографировать лавовое поле сверху, как его тут же заволокло тучей. На вершину совсем недавно бабахнувшего конуса, дышащего фумаролами и серой, поднимались уже в холодной туче. Конус оказался живописным: в серой массе туфа он зияет ярко-красной пастью, даже скорее – рваной раной на серой коже вулкана. Впечатляюще. Рядом набрала для пополнения коллекции совсем уже невесомых причудливых пемз (они не пемзы, если честно, а как-то по-другому зовутся, но того же класса).

По краю кратера активного конуса

Вообще в этот раз цвета всего, что имеет цвет на вулкане, показались насыщеннее. Фотографии даже не трогала фотошопом. Цвета почти режут глаз даже на фото, а в действительности всё ещё контрастнее.

Поднимаемся на активный конус

На обратном пути наблюдали, как на лаву садится вертолёт. Судя по брошенной на лаве открытой палатке и спешному спуску и подъёму крылатого судна, кого-то эвакуировали.

Вернувшись в лагерь к обеду, решили не тратить времени зря и съездить к местам более старых извержений – к кратеру Звезда 1976 года, ну и в Мёртвый лес, конечно. Руслан был суров и по лесу погулять не дал, мол, и так дневную норму прогулок превысили. Зато проблема гибели леса вызвала ожесточённые дебаты в «шишиге» по пути на базу. Температура? Ядовитые газы? Выпаривание и без того слабых грунтовых вод? Горение? И как приятно было, что в разгар дебатов старший группы остановил прения и обратился к величайшему эксперту всех времён и народов по мёртвым лесам, полям и рекам со словами: «Таня, вот мы тут спорим, а вам смешно, наверное. Расскажите нам про этот Мёртвый лес». И наступил мой звёздный час! Точнее, 10 минут, так как мы были уже почти у базы. Странно быть обычным раздолбаем на птичьих правах в чужом оплаченном походе, которого, тем не менее, слушают и которому внимают наивные московские туристы. Вечером на всякий случай откопала на дне рюкзака зеркальце и решила поинтересоваться, кто на свете всех… точнее, как я выгляжу – не заросла ли случайно рыжей бородой и не залёг ли вулканический туф в глубоких старческих морщинах под кустистыми бровями. Пока обошлось, но тенденция намечается. Особенно это заметно после вечерней дозы послепоходного спирта, который пьёшь пластиковыми стаканчиками без закуски.

Вечер был тёплый, с переходами от лагеря к лагерю, где обнаружилось сразу 6 человек знакомых. За ним последовала пьяная и немного волшебная ночь, а утром я проснулась от монотонного стука дождя по тенту. Высунула нос из палатки и, съёжившись, уползла обратно в спальник. Сегодня по плану хотели подняться на сопку Горшкова, которую породило извержение 1976 года (330 м от подножия до вершины) и которую я в 2016-м видела в плотнейшей мокрейшей туче. К ночи планировали вернуться в Эссо.

То, что издалека казалось серой, вблизи оказалось мхом

Похоже, планы накрывались. База была окутана плотной тучей и вымочена до основания. С крыши столовой собрали за пару часов несколько тазов дождевой воды (рай для Толбачика, где почти нет источников свежей воды!). В серости и хмари мы с нашими туристами не узнавали друг друга – в дождевиках все кажутся меньше и толще. Бывалые собрали палатки за пару минут, зато туристов-новичков сразу стало видно: измазанные туфом, так и не сумевшие запихать в чехлы вымокшие грязные палатки, они нервно кидали скомканное снаряжение в «Урал» и ретировались в столовую.

Тропа по границе застывшей лавы

Совет старейшин  в столовой решал, сразу ли едем домой или всё-таки заезжаем на Горшкова. И тут пришлось совершить преступление против хороших людей: группа обратилась ко мне за последним словом, потому что у них мнения снова разошлись, я посмотрела на Петю, который недвусмысленно показал, что едем в Эссо напрямую, и заявила, что Горшкова пропустить никак нельзя… Гадкий эгоист во мне всё-таки хотел понюхать серы и набрать для коллекции новых цветных камушков, в изобилии валяющихся на сопке, которая 40 лет продолжает дымить и фумаролить с задором подростка. Часть группы зашумела, что мы на подъёме ноги переломаем, камни-то скользкие, другая, наслушавшись меня, настаивала, что де жалеть будем до конца жизни, что на Толбачике не поднялись на знаменитый живой конус. Интерес победил осторожность, и мы двинулись к Горшкова.

Подъём на конус несложный и занимает минут 30-40 медленным шагом до самого края. Проигравшая часть группы решила не ждать в машине, пошли всем скопом – и как же мы не пожалели, что это сделали!

К середине подъёма неожиданно прекратился дождь. Ещё выше в густой туче почувствовалось движение, и она поползла куда-то в сторону. Во влажной среде жар и серная вонь фумарол немного кружили голову. К моменту же подъёма на сопку тучи растащило, как будто и не было никакого дождя ни сегодня, ни когда-либо прежде. Я не видела пейзажей с Горшкова до этого момента… Рванув вперёд, обошла всё, что можно было, спустилась немного вниз, передумала - падать далеко, побродила по краю кратера с видом на застывшее туфовое поле под неподвижными облаками.

Вид в сторону разрушенного кратера с вытекшей из него 40 лет назад лавой

Не знаю, стоит ли сравнивать, но вид с кратера Плоского Толбачика впечатлил меня меньше, чем вид с невысокой сопки Горшкова. Вокруг была луна, какой её представляешь, рассматривая фото астронавтов. Серые, безупречно ровные поля туфа прорываются прыщиками конусов, больших и поменьше. Кое-где на камнях тускло-жёлтые лишайники подают признаки жизни, создавая ощущение то ли плесени, то ли жёлтого налёта. Ниточки накатанных вахтовками дорог, яркие и не очень, тянутся сосудами во все стороны. Где-то на дороге видна машина – крохотная в этом безграничном пейзаже.

С другой стороны сопки, за разрушенным кратером и старым лавовым потоком, начинается Мёртвый лес, погибший как раз во время знаменитого извержения 1975-1976 годов. Здесь, в отличие от серого задника, всё пестрит так, что глаза режет после серости туфа. Поскольку на сопке продолжается выделение газов из разлома, кусочки пород, оказавшихся зажатыми в щели, окрашиваются поднимающимися из глубины газами с доброй частью таблицы Менделеева. Самый яркий и повсеместный цвет – ядрёно-красный. С ним борются насыщенные оранжевый и жёлтый, а в некоторых местах, точечно, камни зеленеют или голубеют. Буйство красок такое, что Моне бы позавидовал. Хотя на его картинах с водой и закатами приблизительно такая палитра и представлена.

Счастью группы не было предела. Уже внизу активные борцы против посещения сопки пытались выкупить у меня с трудом выцарапанные голубые и зелёные камушки, которые я целенаправленно искала для коллекции и поэтому оторвать от сердца не смогла, увы. Дальше предстояла уже знакомая дорога, за которую ещё не покрытые синяками части тела пришли в соответствие с остальными. Перекус на ручье Студёном сопровождался долго сдерживаемым обильным матом от Руслана и вкусом комаров, которые неизбежно попадали на бутерброды и в воду в процессе их доставки до рта. Потом снова 80 км рычания на низкой скорости по дороге до Эссо, гостеприимный домик Натальи Петровны, уже приехавшие туда же любимые французы Алексия и Микаэль, термальный бассейн для лечения ссадин и синяков и здоровый сон на постели. Сон, в котором мне снилось, что я ушла в кольцевой маршрут вокруг Толбачика одна. Но именно в этот момент именно в этот маршрут собиралась другая Татьяна, с которой сходить до отлёта я уже не успею.