Кетачан: место, о котором не знает 99% камчатских туристов, и озеро, о котором знаем только мы с Лораном

Вид на Ичинский вулкан с кордона Кетачан

Две недели мы ждали заброски на основное место работы – кордон Кетачан. О сроках и транспорте не было информации до последнего мгновения. Дальше всё случилось неожиданно и вдруг: мы получили указание собрать вещи меньше чем за сутки до выезда, надо было успеть ещё провести полную инвентаризацию продуктов, аптечки, стройматериалов, инструмента, понять, чего не хватает. Сделали всё быстро – не терпелось покинуть Эссо. Устроили прощальный вечер, не спали всю ночь до выезда и были свидетелями того, как в посёлок вломился и бегал по улицам наглющий медведь. К нашей исходной группе из 4х человек присоединилось ещё четверо – француженка Алексия и немец Стефан, находившиеся на годовом проекте, с нами они пробудут всего две недели; и забавная парочка судебных психиатров из Волгограда, которые еле вынесли три дня. Группу разбили на две части: четверо выезжали после обеда на старом Крузаке бывшего директора Быстринского парка Игоря Кокорина, а моя группа – я, Танька, Стефан и Виктор (ударение на второй слог) рано поутру отправились в Мильково на автобусе, чтобы до приезда Крузака закупить недостающие продукты, пополнить аптечку и приобрести снасти для ловли рыбы.

Первый обед на кордоне

В Мильково, который мы позже окрестили «местным Майями», была жара. Вообще-то на Камчатке не жарко, особенно в том месте, куда мы ехали, но тут какая-то аномальная зона: сколько раз мы ни приезжали в Мильково, здесь всегда было знойно и влажно, как на побережье. Совершив набег на местный супермаркет, мы набрали несколько увесистых коробок еды и оставили их на совести продавщиц до прибытия второй группы. Снасти купили, аптечку собрали, а времени слегка за полдень. Немного погуляв, снова навестили наш магазин, скупили Инвайт и Зуко (они здесь ещё есть!), поели мороженое в стаканчике за 50 руб и решили, что цены здесь существенно ниже, чем в Эссо. Хотелось кушать. Местные посоветовали зайти в ресторан «Шансон» на Ленинской площади – единственное место, где, по их словам, можно было днём найти вегетарианскую пищу (а у нас вегетов оказалось аж двое). Подумали, что при камчатских ценах ресторан будет вообще неподъёмный, но наш психиатр Виктор, малый небедный, обещал угостить, если нам не понравится цена. Ещё он хотел снять для нас номер в гостинице, чтобы мы могли перетащить туда еду и поспать до прибытия второй группы, но Стефан в ответ на это предложение сделал такое лицо, что Виктор и думать о нём забыл. Мол, мы же волонтёры, наше дело – палатки и драные рабочие штаны, а вы нам тут – нумера! «Шансон» нашёлся не сразу и оказался чудным а-ля советским заведением с багровыми с золотым шитьём шторами, плюшевыми скатертями и деревянными облупленными стульями с мягкими подушечками. Судя по интерьеру, это местечко для местных крупных гулянок, на что намекали ещё и сдувшиеся шарики и свернувшаяся трубочкой надпись «С днём свадьбы». Внутри – никого. Сели. Через пять минут появилась, вытирая ручником руки, немолодая худая женщина в поварском чепце, и спросила, чего желаем. Мы попросили меню, но она вежливо отказала: меню только вечером, когда ресторан официально откроется, а сейчас она может угостить только тем, что найдётся на кухне. Предложение было интересное, хоть и неожиданное, – согласились. На улице жарища стояла страшная, а здесь, за тёмными шторами, чуть прохладней, поэтому после 4х часов переезда и беготни по магазинам нас сморило. Я подпёрла голову рукой, а потом съехала вниз и заснула, Виктор откинулся на стуле и захрапел. Великолепная ресторанная картина.

Женщина оказалась хозяйкой заведения, такая вот непритязательная хозяюшка, очень вежливая, приветливая и приятная во всех отношениях. Вообще в Мильково все продавцы – образец вежливости и внимательности, но эта была особенная. Её не было долго, а когда она появилась, мы ахнули: всем досталось по салатику (овощи на Камчатке – дорогое удовольствие), по паре свежайших сладких пирожков с чаем, в подарок от заведения был положен кувшин морсика, ну а гвоздём программы стали вручную на кухне слепленные пельмешки с местным лососем. Думала, съем вместе с тарелкой! И порции такие увесистые! После скудной эссовской пищи это был настоящий праздник желудка. Конечно, мы ждали счёта с недоверием и неуверенно заглядывали в кошельки, но когда тётушка пришла собирать со стола и подала бумажку, в которой за всё это пиршество значилось по 300 руб с лица, мы обалдели. Виктор, конечно, в два раза больше оставил на чай… Тоже обалдел дядька. Жаль, в «Шансон» я больше ни разу не попала – то времени не хватало, то попутчики были против, в общем, осталось это событие светлым пятнышком в воспоминаниях о камчатской кухне.

Группа на джипе задерживалась. Изнывая от жары, мы разлеглись на лавочке около аптеки, и местная полиция сразу нами заинтересовалась. Хорошо, Стефан как раз пошёл за мороженым, а то нам бы влетело за иностранца без документов и иммиграционной карты, которую он посеял. Но мои документы полицаи изучили вдоль и поперёк. Особенно тщательно выспрашивали, когда и каким рейсом прилетела, – считали, прошло ли три месяца и можно ли с меня содрать штраф за отсутствие временной регистрации. Сегодня был не их день.

Возвращаемся с КПП, куда в очередной раз ходили позвонить

Джип приехал к вечеру, и нам, замотанным, уставшим от таскания продуктов и ожидания на жаре, предложили встать на дороге и застопить грузовик до Кетачана, мол, не поедем же мы дальше все на одной машине. Мы прифигели. Для сведения: до кордона от Мильково 120 км грунтовки специального назначения, её построили, чтобы вывозить руду из Шануча, поэтому и ходят по ней по разрешениям только рудовозы и личный транспорт работников рудника. Населённых пунктов по дороге нет вообще, кругом лес, мишки и мутные речушки. Подобное предложение было уже вторым тревожным звоночком после ситуации в Домике сноубордистов, но я всё ещё не понимала, в какую «классную» компанию попала. Наши смелые иностранцы согласились на автостоп и пошли по дороге. К моменту, когда мы на джипе их нагнали, уже смеркалось, а машин до кордона всё не было. После недолгих препираний с не желавшими дискомфорта парнями, мы всё-таки влезли все вместе в одну машину: девять человек, считая водителя. Алексия залезла в багажник, я с одним из ребят села спереди, пятеро на коленях друг у друга и пригнув головы уместились на заднем сиденье. Это были очень весёлые 3,5 часа, после которых половина задницы не чувствовалась, а голову и плечо саднило от постоянных ударов то о дверь, то о соседа, то о торпедо, когда я выключалась от усталости. Кокорин по грунтовке водит ох как круто, поэтому досталось всем, зато не пришлось идти пешком через речку у кордона – он пролетел её на авто, как будто это крохотный ручей. Дальше помню слабо: час ночи, на кордоне какие-то люди, палатки, собака лает, кто-то говорит на повышенных тонах и вот они – вожделенные деревянные нары в инспекторском домике, куда я залезла и моментально вырубилась.

Приготовление еды на кордоне в дождь

Говорят, храпела ночью, как сапожник. Утром, когда мы только продрали глаза, Кокорин уже докашивал территорию кордона. Я вышла, чтобы оглядеться: инспекторский домик, где мы спали, стоит на въезде, чуть дальше – два туристических домика треугольной формы, банька-помывочная, навес для дров, две крытые беседки с костровищами и два туалета, каждый метров 30 от кордона на разных его сторонах. За беседкой вдалеке виднеется снежная шапка Ичинского вулкана, куда нам только предстоит идти. Кордон расположен на мелком – до щиколотки – ручье Ичинёнок, который немного мутнеет после дождей, но в общем обеспечивает вкусной питьевой водой. Отсюда воду таскаем в баньку, в ней же стираем, ей же моемся – ручей довольно стремительный. Через пару недель по ручью вверх пойдёт рыба, но пока мне это даже представить сложно. На той стороне ручья растёт молодой, но очень густой лесок, а с противоположной стороны кордон ограничен трёхметровой ступенью, судя по всему – границей доисторического лавового потока, которая уже давно поросла тундровой растительностью, поэтому до самого отъезда мы будем собирать прямо над кордоном свежую голубику и жимолость, а Стефан даже наварит варенья для мамы прямо тут, на костре. Для вечерних посиделок у нас есть генератор, а по всему кордону протянута проводка, так что на пару-тройку часов вечерами мы обеспечены светом и возможностью зарядить фотоаппараты.

Вид на строения кордона с тундровой ступеньки

На кордоне в этот день было людно: некий Лоран – француз, последние лет десять по полгода живущий на Камчатке, привёз сюда нелегально группу французских туристов. Территория закрытая, но на КПП он как-то умудрился договориться, и вот, без ведома руководства Парка, водит по его территории свою группу. Сам он ездит на убитом джипе с 10-летней, натасканной на медведя суровой хасочкой Джули, а его группа передвигается на вахтовке – крытом ГАЗ-66, с водителем Сашей, разговаривающем исключительно матом мужичком за пятьдесят, и поварихой Леной того же возраста. Моя группа, едва позавтракав, пошла с Кокориным на нерестилище ставить фотоловушки и глазеть, не пришла ли рыбка, а мне хотелось остаться на кордоне и пообщаться с французами. Пообщалась я и с Леной, и с Шуриком, пока колола навезённые Кокориным рано утром дрова. Лена рассказала, что с Лораном несколько лет, он жадный, платит ей всего 3500 руб за день (в её устах это звучало, как «три с половой»), но ей с ним неплохо, а вообще она мечтала раньше уехать на материк, потому что после развала Союза жить на Камчатке стало сложно, она никогда не ела камчатского краба из-за его дороговизны, один из её сыновей сидит в тюрьме за покушение на убийство сожительницы (шлюхи и подставщицы, как водится), другой зарабатывает на путине по 500 тысяч, а когда и по миллиону, а дочь в Петропавловске работает в офисе. Сама она откуда-то из Сибири, но тут уже лет тридцать. Шурик тоже что-то говорил, но сильно матом и через слово потягивая Беломор, так что его я особо не слушала. А потом к нам пришёл Лоран и предложил мне прокатиться с ним за компанию до КПП.

Виды на нерестилище недалеко от кордона Кетачан

Ночью я проспала КПП, а сейчас была возможность посмотреть, что это за место. Здесь живут двое армян – Артур и Армен. Они следят за шлагбаумом, открывая его для рудовозов и легковушек по пропускам Быстринского парка. Несколько строений в жёлто-синих тонах раньше обслуживали бригаду рабочих, строивших грунтовку, но сейчас общежитие, столовая и ангар пустуют, потому что дорога построена и теперь остаётся только за ней следить. У армян есть спутниковое телевидение и генератор, который они включают по темноте, газовая плита, холодильник, баня и столик с двумя старыми креслами перед входом в барак. И очаровательные щенки – помесь акита-ину и лайки. Ребята гостеприимные до безобразия: от них очень сложно уйти и уж совсем невозможно уйти голодным. Как только они видят машину, а их здесь всего несколько за день, тут же кидаются к плите и начинают что-то готовить. Как только мы зашли, на сковородке зашкворчала свежая рыбка, появились две стопочки беленькой с горкой и ваза с печеньями и конфетами. Скучно ребятам, хочется поговорить. Артур купил гитару и учится играть по самоучителю, но пальцы у него толстые, рабочие, поэтому он постоянно рвёт струны. А ещё он нервный, как сам о себе говорит: если ночью запоздавшая машина идёт, он просыпается злой и ломает очередную гитару. Но рудовозы мужики нормальные – и гитару, и струны привезут, и водочки, и сладкого, и прочей дребедени. Так и живут – от машины до машины. Я на свою голову сыграла пару песен, с тех пор все рудовозы, которых я встречала, рассказывали, что Артур на КПП ждёт девушку, которая играет на гитаре и умеет её настраивать. Он её даже специально расстраивал, а я каждый раз терпеливо настраивала заново под его любопытным взглядом.

Щенок по имени Дорожка на КПП Шанучской дороги, в честь которого назван

Вообще главной целью поездки с Лораном, помимо практики французского, был звонок домой. На КПП в одном месте есть «Лестница Мегафона»: залезаешь и телефон ловит! Больше связи до самого Мильково нигде нет, поэтому на КПП мы бегали, чтобы позвонить домой. Вот и сейчас я позвонила, рассказала, что не выйду на связь ещё долго, покушала, попела и поехала с Лораном обратно. На полпути, а до кордона от КПП около 12 км по дороге плюс 2 км пешком с бродом через реку, Лоран остановился и предложил сходить с ним искупаться. Тут, мол, есть интересное озеро, о котором в Парке не знают, он его нашёл несколько лет назад, там плавающие острова и тишина, но он готов меня отвести туда при единственном условии: я не покажу это место другим волонтёрам, потому что оно – секретное… Договорились, веди.

Мы шли через лес минут 10-15, Джули бежала впереди, готовая оповестить нас о близости медведя, а потом оказались на заболоченном участке леса с озерцом в середине. Под ногами почва ходила ходуном, и только позже я поняла, что земли под ногами не было – мы шли по островам толщиной около полуметра, а под ними – много метров воды. Лоран без лишних слов разделся догола и сиганул в воду и мне предложил поступить так же. Я ограничилась оголением до нижнего белья и тоже прыгнула. Джули легла на берегу и закрыла глаза. Вода – как стекло, но дна не видно. Даже страшно. Лоран подплыл к «берегу» и начал его трясти, пинать ногами, рвать. Мне показалось, что мужик совсем с приветом, и я спокойно погребла к противоположному берегу, когда он меня окликнул. Оглянувшись, я увидела, что он плывёт и толкает перед собой кусок «берега»… И тут я поняла, о чём он говорил всю дорогу! На поверхности озера долго собиралась пыль и разные отложения, которые в один прекрасный момент стали настолько плотными, что дали жизнь растениям. Поскольку уровень воды в озере постоянно меняется из-за таяния снегов, эта ложная земля не может оставаться цельной и рвётся, как ткань, кусочки которой расплываются к краям озера и начинают снова срастаться благодаря корням растений. У самого края озёрной впадины по этой псевдоземле можно идти, ощущая лишь слабое колыхание её под ногами, а там, где открывается вода, стоит писмотреться, отчётливо видна толщина «земли» и при желании можно поднырнуть под неё или оторвать кусок и выкатить на середину водоёма.

Восторгу моему не было предела. Когда Лоран передал мне остров, я тут же на него взгромоздилась, встав на четвереньки, потому что это был единственный способ держать остров на плаву. Я визжала, орала, падала в воду, снова залезала на остров, пытаясь балансировать на нём, как на доске для вейка, переворачивала его, снова залезала, падала, корячилась. Тут настала очередь Лорана думать, что у меня с головой не всё в порядке. Но это был непередаваемый кайф!

Гости на ручье Ичинёнок в 10 метрах от домика

Там, на озере, я оставила наручные часы и до конца пребывания на Камчатке не знала точного времени. Думаю, это был подарок Камчатки – время перестало существовать, остановилось, мне приходилось вести дневник, чтобы понять, какой сегодня день. Позже я пыталась найти озеро, чтобы вернуть часики, но обещание Лорану оказалось крепким – я никому больше озеро не показала, потому что так и не смогла его найти. И фотоаппарата тогда с собой не было, да и не хотелось ничего снимать.

Когда мы вернулись на кордон, произошла очередная стычка Лорана с нашими ребятами, которые нелегального гида решили поучить жизни. Бестолковая и неприятная ситуация, которая уже имела место ночью. Пытаясь отвлечься, я с Алексией отправилась красить ограду кордона, но атмосфера постоянной претензии и вечно плохого настроения повисла над группой на долгие два месяца. Жить в этой атмосфере и не оскотиниться было тяжело, но Камчатка вообще любит проверять на прочность.

Кордон в 2016 году на фоне свежевыкрашенной волонтёрами ограды

Через пару дней мы пошли в свой первый кетачанский поход. Всего их будет четыре за два месяца. На кордоне за это время мы суммарно проведём чуть больше недели – по паре дней между походами. И каким бы желанным ни казался уединённый кордон после длительных переходов, особенно в плохую погоду, оставаться на нём долго будет невозможно. День на отдых, а дальше ты просто вешаешься от безделья и даже колка дров и чтение не спасают. Всё-таки жить вот так, в сотне километров от людей, никуда не двигаясь, я бы не смогла. В очередной раз посочувствовала армянам на КПП. Движение – жизнь.

Каждый раз, выходя в поход, мы тщательно прятали вещи и продукты, потому что как раз за неделю до нашего приезда впервые на этом кордоне случилась неприятность: ушедшие в поход туристы вернулись к пустым рюкзакам, лишились оставленной на кордоне техники и запаса продуктов. В одном из домиков воришки забрали даже металлическую печку, что в начале сентября станет для новых туристических групп настоящей трагедией.

Фотографии для этого поста, кроме первой, взяты из архива Тани Долговой.