Поймы, болота и холод: самый мокрый поход по Камчатке в поисках редких мхов

Вечерний вид на Ичинский вулкан от домика на Очамнае

На этот раз рассказ будет коротким и уместится в один пост. Потому что поход был сложный, дождливый и небогатый на виды. И предпоследний на Кетачане. Его назначение: помочь бриологу (специалисту по мхам) в научной экспедиции. С моховедом Ксюшей из Владивостокского института я познакомилась ещё в Эссо, и о том, что в этот поход идём вместе, договорились заранее.

Ксюша – дама чрезвычайно серьёзная и симпатичная. Половина сотрудников парка боится её, как огня. Она и наорёт, и по голове погладит, и пендаля отвесит, и накормит до отвала. В общем, человек неординарный, сложной судьбы, не менее сложного характера, но у нас с ней как-то всё легко сложилось. Миниатюрная Ксю, как никто, умеет пахать, доводить дело до конца и остро переживает, если кто-то рядом не разделяет её делового подхода ко всему и вся. В общем, с ней мне не страшно было оказаться в жопе, и этим всё сказано. Ну, там мы и очутились в итоге J

Ксюха, Светка, Лукас, я - дружная волонтёрская семья. Фото коллеги Lukas Eff

Ситуация сложилась на редкость удачно: за оставшееся время нашей группе предстояло выполнить два задания по маршрутам и одно – в помощь Ксюхе. Времени не хватало на всё, и мы разделились: трое (моя базовая группа) отправились на склоны Оччамо через Охристые поля, а трое (я и новоприбывшие чудо-Светка и педантичный немец Лукас) должны были подойти к Оччамо с другой стороны в поисках редких видов мохообразных. С Ксюхой мы встречались по плану в домике на Очамнае, куда её на квадроциклах забрасывали из Эссо. До этого домика от кордона Кетачан 39 км дороги. Заложили на дорогу два дня.

Селфи по дороге на встречу с Ксюшей. Снято на фотоаппарат Lukas Eff

Вышли с кордона по привычке уже не рано. И поскольку только я знала дорогу, владела заветным GPS-ником и помнила каждый закоулок дороги до Дальнего кордона, то я и возглавила нашу мини-группу, и запаниковала, что мы затемно не успеем добраться до Дальнего. Те же 29 км дороги в прошлом походе мы лениво сделали за три дня. Сейчас предстояло пройти их за один, причём неполный, а дорога от Кетачана до Дальнего беспрерывно идёт вверх и вверх. Ну хоть не сильно круто.

Сразу скажу: это был первый поход на Камчатке, в котором я не видела и не слышала ни одного медведя. И спала, как убитая, потому что была, наконец, уверена в окружающих людях. Карма почистилась J Да, и это был первый поход в состоянии счастья, с улыбкой на лице и позитивом в каждом шаге. Вот, что значит компания…

Соорудили держалку для котелка на Дальнем кордоне и ждём Светкиных шедевров

Несмотря на страхи, мы добежали до Дальнего кордона задолго до темноты. Первую часть дороги нам светило солнце, вторую было пасмурно, но сухо, но из-за шедших до этого дождей трава была мокрющая, тропы развезло, речки и ручьи поднялись, поэтому я пошла в болотниках. Мои неудачно упали на горячую печь и превратились в босоножки, поэтому я пошла в чужих, найденных под нарами в домике. И зря. Болотники оказались старыми и пошли трещинами в первый же день, так что речную воду я выливала из них после каждой переправы. Но хуже всего, что я жутко стёрла ноги, и в огромных мозолях внутри наросли маленькие мозоли, в которых каким-то образом оказался песок. Я такое обрела впервые и врагу не пожелаю!

К вечеру на кордоне Дальнем мы готовили ужин, и мне казалось, что я – счастливейший человек земли. Мы успели до темноты, не встречали зверья, сидели на крылечке в хорошей компании, и мне казалось, что меня отсюда пряником завтра не выманишь. Но завтра наступило, мы так лениво кушали и собирались, что вышли поздно. До встречи с Ксюшей было всего 9 км дороги по ровной тундре – расслабились совсем. На подходе к домику увидели два квадрика: Пётр Петрович, быстринский инспектор, его сын Петя и друг Дима (вроде бы) ещё не уехали, ждали нас и крыли крышу домика свежим рубероидом.

Только пришли и гоняем чай

Нет смысла писать, как я обрадовалась виду людей, техники и словам Петра Петровича: «Мы вас заждались уже! Там в домике чай, пейте. Всё, что на столе – ваше». Я накинулась на печеньки и сгущёнку, а потом появилось клубничное варенье, колбаса (!) и ОГУРЕЦ (!!!). В общем, жизнь удалась. В этой офигенной компании мы кушали, пили чай, потом завалились спать, потом посреди ночи ремонтировали мои мозоли, потому что ноги стали жутко болеть и поднялась температура, пришлось все мозоли вскрывать и чистить (зрелище было не для слабонервных), потом ночью налетел ветер и ливень. Утром дождище не унимался, и мне показалось, что мы зависнем на Очамнае на денёк-другой, но у Ксюши день простоя – катастрофа. Мы пошли. По дороге прошли мимо старого места забоя оленей, куда оленеводы сгоняли стада в положенное время, поели редкой ягоды княженики. То лесистым, то болотистым берегом реки Быстрая (Хайрюзовая) поднялись вверх всего на 6 км до места впадения в неё ручья Рогатый, но на подъём вверх по Рогатому не нашли сил: совершенно кошмарная пойма ручья, частые прижимы, болотины, быстрое течение, лесоповал и почти полное отсутствие удобных медвежьих троп – тут я поняла, что поход будет не из лёгких.

Скалы на ручье Очамнай, где тоже есть редкие мхи. Фото коллеги Lukas Eff

Уже в темноте разбили лагерь в единственно возможном месте – прямо на участке звериной тропы, где и то палатки стояли боком, а спать пришлось, извиваясь телом между камней. Но спали мы немного. Разожгли костёр, поужинали, Ксюша достала положенный в походах и всё равно подарочно приятный спирт, каждый сказал по тосту (говорить приходилось по большей части на английском, чтобы не обижать Лукаса), а потом в тучах появились дыры и обнаружилось великолепное полнолуние! Мы натаскали воды на чай, наломали веток для костра и до трёх часов ночи орали песни, все подряд и очень громко, чтобы окончательно убедить медведей, что сегодня по этой тропе ходить не стоит. Кажется, подействовало.

Единственный раз, когда видели гору Оччамо целиком. Фото коллеги Lukas Eff

Следующий день был ещё хуже: мы лезли вверх по Рогатому всего 5 км, но это заняло полдня и отняло массу сил. Уже почти под самой Оччамо у истока Рогатого нашли небольшое лобное место и разбили там лагерь на ближайшие два дня. Отсюда планировалось ходить в радиалки за мхом к подножию горы. Это были мокрые, холодные и всё равно домашне уютные два дня. Мои ноги обещали проблемы, если я не дам им отдохнуть, и от радиалок пришлось отказаться. Я оставалась сторожить лагерь, очаг, так сказать. Как и Лукас, который просто охренел от количества воды, болот, полнейшего отсутствия троп и с гробовым выражением лица ждал, когда всё это кончится. Ночью началась гроза, и это что-то, когда ты находишься в нешироком распадке между сопками! Гром тут не раскатистый, а глухой и короткий, как будто кто-то лупит гигантским молотом по окружающим скалам, камни сыплются, вид даже в ночи умопомрачительный.

Два дня мы вымокали и только раз вышло солнце, чтобы подсушить спальники. Я торчала в Ксюшиной однослойной (о, да поймёт меня бывалый турист!) палатке, накрытой обычной плёнкой, и периодически спасалась от конденсата. Костёр в таких условиях был героическим подвигом,  в первый вечер его совершали уставшие после радиалки Ксюха со Светкой, а на следующий день – наша с Лукасом интернациональная команда. И если бы не Ксюхины ништяки в виде сыра и колбасы, жизнь показалась бы ужасной.

Лагерь на ручье Рогатый, редкие моменты для просушки

Спуск по Рогатому на третий день прошли быстро, но вместо того, чтобы вернуться на удобную дорожку через Дальний кордон, попёрлись вверх по Быстрой, чтобы перевалиться у её истока и спуститься по реке Кетачан-2. Роковое решение, от которого нас Пётр Петрович отговаривал-отговаривал, но не отговорил. Кое-как переправились через Быструю и снова встали в пойме. Ночь была звёздная и по-осеннему холодная, так что цепенели руки и в теплющем, рассчитанном на минус спальнике мёрзли ноги. Насквозь мокрые от конденсата и росы, на следующий день поднялись и перевалились в удобном месте, сопровождаемые редким солнышком и холодным ветром. Крохотный ручеек выбивался из-под камней и сочился вниз. Этот гад ниже превращался в дикую речушку Кетачан-2 с такой заросшей поймой и болотинами вокруг, что лучше бы мы сюда не совались. Но нас вела Ксюша, у которой рюкзак располнел от собранных под Оччамо образцов мха и весил больше неё в два раза… Разве такой танк можно остановить?

Идём вниз от истока реки Кетачан-2

С матом мы лезли, падали, плыли, ломились сквозь заросли, надеясь ниже выйти к указанной на карте старой вездеходной дороге. Здесь даже палатки поставить было негде. Там, где должна была быть дорога, было только болото и заросли иван-чая и дудника, а у самой реки стояла полуобвалившаяся, гнилая и затхлая хижина геологов с надписью `97. Год, наверное. Там не заночевать, поэтому пришлось дойти до первых тундр и кое-как устроить палатки между огромными кочками вдали от питьевой воды. Ночью был первый минус.

Запас бинтов и пластырей израсходован за поход

До вездеходки, ведущей от Дальнего к Кетачану, оставалось около 10 км, а по ней ещё 6 км до кордона и тепла. Встали в 6 утра, позавтракали и вдруг стало ясно, что все устали – ни утренних улыбок, ни весёлых разговоров. Плотная облачность прощально пропустила луч рассвета и сомкнулась над головой. Мы едва успели поесть, собраться и дойти снова до поймы, как ливанул дождь, который не переставал с того момента несколько дней. Мои дырявые сапоги впитывали воду, как губка, и постоянно приходилось их выливать, отставая от группы. Ботинки я боялась мочить – они уже на ладан дышали. Болота, болота, ручьи, пойма, ручьи, болота… Мы шли молча, насупившись, замерзая от льющейся с неба в огромных количествах холодной воды. Лукас, казалось, ненавидит тот день, когда решил приехать на Камчатку. Ксюха чувствовала его настроение и мрачнела. Напряжение прорвалось, когда мы доползли до вездеходки и смогли остановиться, скинуть рюкзаки и перекусить конфетами, несмотря на проливной дождь, который давно насквозь промочил и рюкзаки, и дождевики, и нижнее бельё. Ксюха сорвалась, отправляя на три буквы Лукаса (и меня в качестве сопровождающей, ибо нельзя по правилам ходить одному). Причина стала понятна потом: это парень, спортсмен, триатлонист, походник, который последние километры спотыкался и падал буквально на ровном месте и отчаянным взглядом смотрел вперёд, где ничто не предвещало улучшения условий пути, нёс не самый тяжёлый рюкзак и всем видом давал понять, как ему кошмарно плохо. Когда совсем скоро мы пришли на кордон и кинулись растапливать печь, чтобы согреться и обсушиться, то Ксюша, нёсшая тяжелейший рюкзак, шедшая впереди и не издавшая ни одного стона, простояла над самой горячей частью печки два часа. Она не отходила, не раздевалась и не меняла позы, держа руки над печкой, – только тут стало понятно, насколько ей было тяжело. До этого она казалась пуленепробиваемой машиной.

Дошли до кордона Кетачан под проливным дождём. Фото коллеги Lukas Eff

Мы пришли на пустой кордон и вздохнули с облегчением, затопив баню. Но ровно через полчаса со стороны дороги появилась группа из 15 туристов, которые на несколько дней выходили к озеру Кетачан, ещё через полчаса оттуда же пришла группа из трёх моих постоянных коллег, ходившая к Оччамо, а через час нарисовались немецкие волонтёры в отпуске с мамой и маминым другом, один из которых специально приехал на Камчатку, чтобы увидеться с Ксюхой. Баня для нас накрылась, потому что туристы важнее волонтёров. Часть народа ушла в палатки, остальные спали в домиках по два человека на нарах, а я в ночи переползла на пол к двери, потому что дышать в домике с раскалённой печью и тоннами мокрых сохнущих вещей было нечем.

Наверное, кордон Кетачан впервые видел столько народу сразу. Ливень согнал всех под одну крышу. Так в тесноте мы провели весь следующий день. А утром Айва рассказала, что 28 августа недалеко от кордона будет проходить оленеводческое звено. Планы на этот денёк стали очевидны!